Мамин опыт: при разводе я оставила дочку с папой

Серые будни

Трижды в день я делаю дочери массаж по особой программе, которую разработали для нас чешские врачи. А помимо этого есть множество бытовых задач – накормить, сводить в туалет, помыть… свои обязанности я повторяла раз за разом без отдыха и остановки вот уже шесть лет.

Муж приходил домой всегда уставший. В нашей семье он единственный добытчик, поэтому я с пониманием относилась к его настроению и состоянию. Никогда не просила ничего для себя, не пыталась делить домашние обязанности или перекладывать на него уход за дочерью. Только он всё равно был недоволен. То еда недостаточно вкусная, то дома недостаточно чисто, то ребёнок недостаточно воспитан. Я была уверена, что и правда «не дорабатываю», и ещё сильнее старалась стать хорошей хозяйкой, женой и матерью.

Депрессия

Наша монотонная жизнь продолжалась довольно долго. Пока однажды я не обнаружила, что не могу вспомнить, когда последний раз занималась любимым хобби, которым когда-то даже зарабатывала на жизнь. Маникюр и поход к парикмахеру тоже оказались в далёком холостом прошлом. Одно за другим я перебирала всё, что когда-то любила – составляющие собственной жизни. Но оказалось, что я уже давно живу только ребёнком. Из полноценного человека я превратилась в функцию – ухаживать, готовить, стирать, убирать.

В этот момент я и поняла, что давно пребываю в депрессии. Живу как в тумане – не замечаю дней, не испытываю вообще никаких чувств ни к мужу, ни к дочери. В момент самого сильного отчаяния после очередной ссоры с мужем я сообщила, что хочу развестись. Причём дочь оставлю с ним, потому что воспитывать её больше не могу.

Рассказать всем

Своё решение я решила «проверить» на подругах. Было страшно признаться, что я не просто ухожу из семьи, а ещё и оставляю собственного ребёнка мужу. Я ждала осуждения и упрёков, ведь в нашем обществе так не принято. Все считают, что бросившая ребёнка мать – «кукушка». Она не справилась. Она неполноценная женщина. Эгоистка! Хочет устраивать личную жизнь в ущерб детям.

Но подруги меня поддержали. Ни одна из них не сказала ни слова упрёка, разве что просили не действовать сгоряча и хорошенько всё обдумать. Мои родители тоже приняли решение и обещали помочь всем, чем смогут. На удивление, даже свекровь сказала, что ждала подобного, потому что давно замечала моё депрессивное состояние. Публичное признание оказалось не таким уж страшным делом.

Жизнь без меня

Приняв окончательное решение, я пошла к психологу. Она-то и сказала, что действовать в состоянии депрессии – не лучший выход. Если уж на то пошло, то стоит сначала вернуться в нормальное состояние, подлечиться, «залатать» душу, а уже потом выполнять свой план или отказаться от него. Поэтому поход в мировой суд я отложила на полгода. Но с мужем мы всё же разъехались.

Ровно три дня потребовалось мужчине, чтобы научиться ухаживать за дочерью, собирать её на прогулки, водить к врачу, освоить медицинские массажи и гимнастику. Все шесть лет нашей совместной жизни он уверял, что не способен на подобное. Это – задача матери, то есть моя. Теперь оказалось, что муж на самом деле очень хороший папа. Он легко со всем справлялся, хотя признавался, что к вечеру чувствует себя выжатым лимоном. Пока муж ходил на работу, обязанности по уходу брала на себя бабушка, которая раньше тоже не горела желанием вникать в сложные процедуры лечения внучки.

Исцеление

Целых две недели я была предоставлена сама себе. Психиатр подобрал антидепрессанты, они начали действовать, и я наконец почувствовала себя живой. До этого момента я почти не вспоминала о дочери и муже. Психиатр назвал это страшным словом «выгорание». Человеку, который не переживает подобное каждый день, понять состояние выгоревшей матери сложно. Но оставить ребёнка с мужем в такой момент – лучшее решение. Потому что именно в таком состоянии женщины выбрасывают детей из окон многоэтажек или просто запирают их и уходят, куда глаза глядят. Я оставила дочку, не чтобы устраивать личную жизнь, а чтобы вернуть себе хоть какую-то жизнь.

Возвращение

Каждый вечер муж звонил мне, узнавал, как дела, и рассказывал о дочери. Я была в нём уверена, и не переживала. Мы встретились только спустя две недели. Оказалось, что впервые за долгие годы я хотя бы что-то чувствую – и к мужу, и к ребёнку. С того момента мы стали видеться чаще, потом гуляли вместе каждый вечер. Спустя ещё два месяца я вернулась в семью. Теперь у меня есть свои личные дни на поход с подружками в театр или кафе. Такие же личные дни есть и у моего мужа. Дочку мы оба любим, играем и заботимся. А вот лечение и уход отделили от неё, как личности. Они превратились в домашние обязанности, которые теперь делятся пополам. После этого я почувствовала, что могу снова взяться за работу, и выполнила первые заказы из дома, пока ребёнок спал.

После всего случившегося я часто задавалась вопросом, могла ли как-то иначе приучить мужа заниматься ребёнком, наладить быт, который был бы удобен всем. Но знаю точно, что развод не был манипуляций. Если бы я всерьёз не приняла решение уйти, и не оставила дочь с папой, скорее всего, он бы так и не понял, что со мной происходит. Мы оба испугались, что потеряем семью, и по-другому посмотрели друг на друга и на нашего проблемного ребёнка. Но вот что я знаю точно: воспитывать детей надо вместе, вне зависимости от того, здоровые они или больные, легко ли с ними или невыносимо, семья вы или в разводе.